...А однажды мне приснилось - это было прошлым летом -
Будто выбрел в этот Город старый седенький монах.
Опиравшийся на посох, бывший светло-безмятежным.
Он пришел к границе поздно - в синих сумерках, впотьмах.
Был на шее тонкий крестик, ряса - вытерта, в заплатах,
Деревянные сандальи, четки - шарики камней.
Он ступил на мостовую и подвоха не заметил
Перейдя в мирок волшебный из мирка простых людей.
Застучали, как подковы, деревянные подошвы.
Подхватил их ритм посох, слил в один дорожный темп.
Город слушал, Город видел, Город тихо удивлялся,
А потом, слегка привыкнув, поиграть с ним захотел.
Мне приснилось прошлым летом, как блуждал монах полночи
По одним и тем же скверам, переулкам и дворам.
Оступался, чуть не падал, слышал шорох за спиною.
Видел белый призрак кошки. Дух печальный в зеркалах.
Тень кривлялась под ногами, воем кашляла собака,
Ни молитвы, ни знаменья не могли их отогнать.
И к утру монах - усталый, чуть испуганный и тихий
Был оставлен на пороге старой Башни. Отдыхать.
Город был вполне доволен - наигравшийся и сытый,
Он разнежился с рассветом. Успокоился. Притих.
С чистых улиц игры-тени утекали в подворотни.
Кошка спряталась под крышу. Лунный дух уснул-затих.
...А монаху открыл странный - молодой, а вроде старый,
Может, даже и красивый - впрочем, кто там разберет.
По-богатому одетый, неулыбчивый, корректный...
Это было прошлым летом.
Сказка движется вперед.
...И монах его сначала окропил святой водою -
После ночи злоключений доверять был не готов.
Осенил крестным знаменьем, помолился - "Pater Noster!" -
И проверил запах серы и наличие рогов.
Лишь потом он улыбнулся, сел на гостевое кресло,
Рассказал, как злая сила ему путала следы.
Выпил чаю без ватрушек, объяснил, что мир прекрасен.
На вино не согласился - попросил речной воды.
Говорил, что долго бродит с своим посохом по свету,
Объясняет слово божье и дивится чудесам.
Говорил, что любит небо, зелень-тень лесных опушек.
Что уверовал однажды - а когда - не понял сам.
А хозяин молча слушал. Чайник грел, кивал порою.
Улыбался непонятно, а потом вдруг поднял взгляд.
Полыхнуло ярко-алым, на плите огонь зажегся.
"Ваша вера здесь не к месту. Я открою путь назад..."
Но монах не испугался. Лишь легко креста коснулся:
"Вы, конечно, здесь хозяин. Это ясно, словно день.
Только я, боюсь, останусь - мне понравилась прогулка.
Может, было страшновато... Но куда как веселей.
Я не сделаю плохого - это просто любопытство.
Как под синим божьим небом уместились чудеса..."
Меленько перекрестился, подобрал потертый посох,
Осенил благословеньем... Где-то взвыли голоса.
"Твои проповеди - смута. Бога не было и нету.
Здесь не будет паствы, церкви... Ни к чему смущать детей"
А монах пожал плечами: "Кто захочет - тот услышит.
Я не бешеный фанатик. Я спокойней и умней.
Все дороги ведут к богу и у всех свои истоки.
Я не стану слишком громко говорить здесь о Христе.
Может, это будут сказки и легенды про того, кто
Всех нас любит бескорыстно и кто умер на кресте"
Так в тот день и появился здесь наш первый и последний
Самый-самый настоящий одинокий христианин.
Говорят, его прозвали "нашим отце Домиником"...
Никому не интересно, что вообще он Иероним.
У него седые кудри, очень кроткая улыбка,
Неизменный посох в пальцах, вера в мир и чудеса...
Говорят, что он, прощаясь, жильцу Башни улыбнулся:
"Сын мой, эта жизнь прекрасна". Тот лишь закатил глаза.
...Мне приснилась прошлым летом то ли сказка, то ли притча.
То ли истина святая, то ли что-то из легенд.
Я проснулся, улыбаясь, чуя Золото с Сиренью...
Может, вы его встречали?
Я бы этого хотел.